Отрывок из рассказа Уильяма Сарояна «Кафе Аракс»: «Должны ли наши дети быть армянами? «

Проклятая война 1918 года была позади. Мужчины Фресно давно возвратились из армии и сняли военную форму. Конечно, с наступлением мира люди чувствуют себя свободнее, но я должен был каждый день продавать хотя бы по двадцать экземпляров «Ивнинг геральд», чтобы сохранить свое место на том углу, где я торговал газетами. Теперь, однако, настали времена, когда продать хотя бы десяток газет было делом не из легких. Никто покупать не желает, нужно каждую газету уметь всучить. В газетах бывают новости обо всех странах мира, даже о совсем новых, как, скажем, Литва или Албания, а вот об Армении почти никогда не пишут. И все же наши старики как-то проведали: там что-то происходит, и они собирались в одном из кафе и толковали об этих событиях. - Ну вот, - начинал кто-нибудь из собравшихся в кафе «Аракс на Айстрит», - целых два века мы терпели рабство, а теперь, наконец, у нас собственное правительство. - Почему это два? Не два, а три! - восклицал другой. - Вот положить бы конец этим бойням, и увидите: двадцать лет не пройдет, как население вырастет и станет не меньше, чем прежде. - Мы потеряли около миллиона соотечественников. - Миллион?! Два миллиона, а то и все три. - Откуда же три, - раздается чей-то сердитый голос, - если перед началом войны армян-то всего было меньше двух миллионов? Кто-нибудь еще такой же горластый и не очень осведомленный поднимает крик: - Чушь! В 1890 году армян было больше пяти миллионов, а сейчас нас меньше миллиона. Чтобы достичь прежней численности, нам нужно по крайней мере лет сорок мирной жизни. Вот когда увижу, что мы по-настоящему свободны и независимы, захвачу своих семерых сыновей и поеду домой, в Армению. Здесь не жизнь. - По-твоему, жизнь во Фресно - не жизнь? - Именно. Кто мы здесь такие? Мы здесь армяне - и больше ничего. Вот кто мы такие. - Ну и что? - Да кто такие здесь армяне? Ничто, хуже чем ничто. Нас здесь вообще недолюбливают. - А за что нас любить? - Другими словами можно сказать: они нас ненавидят. Посмотрят на тебя, и сразу чувствуешь: они нас терпеть не могут. - Кто это так смотрит? Ты о ком? - Не хуже моего знаешь о ком! Об американцах. - Со мной такого не бывает, а раз с тобой случается, значит, надо к тебе приглядеться получше, - может, и не зря американцы на тебя смотрят с ненавистью. И внимательно разглядывая собеседника, говоривший добавлял: - Да, их винить трудно. Хоть бы ты усы подстриг, что ли. - Ты хочешь сказать, что ты американец и можешь мне указывать, стричь мне усы или нет? А почему ты совсем без усов? Но тут вмешивался кто-нибудь из слушающих: - Господа, разве в усах дело? Если американцы нас не очень любят, надо спросить самих себя отчего. - А ты сам что думаешь на этот счет? - В общем, по-моему, мы должны согласиться, что большинство наших здесь, во Фресно, - армяне не из богатых. - Армяне и в Армении, и во Фресно одинаковы - они живые люди. Если нас ненавидят американцы за то, что мы живые, если их ненависть невозможно снести, то остается одно из двух: либо покончить с собой, либо не обращать на их ненависть никакого внимания. - Ну чего раскричался? И вообще мы слишком много кричим. Американцы на улице по одному нашему крику знают: кафе «Аракс» - место сборища армян. - А почему они не должны знать, что это армянское кафе? Им больше понравится, если это будет англичанское кафе? - Не англичанское, а английское. И, во всяком случае, я думаю. будь в нашем кафе поспокойнее оно бы им больше пришлось по вкусу, - всем нравятся люди цивилизованные. - Мы были цивилизованным народом еще до открытия Америки! - И все же американцы так не орут. - Ха! У них кишка тонка так кричать. - Какой толк спорить с армянином о цивилизации? - Ну иди живи среди американцев, будь американцем. Вон ты как чисто выбрит, и лицо у тебя белое. Иди и помоги им стать цивилизованными. - Господа, - раздается голос со стороны, - здесь же кафе. Мы приходим сюда выпить чашечку кофе, покурить, сыграть в карты или в нарды. - Только это не главное, сэр. Мы приходим сюда узнать новости. Я хочу знать, что происходит в Армении. - Мы получили свободу. У нас свое правительство, свой язык, церковь, законы, порядки, искусство, газеты и все остальное, что нужно уважающему себя народу. - Слава Богу! - Ты благодаришь Бога! Можно тебя спросить за что? За то, что погибло четыре миллиона армян, а горстка оставшихся объявила себя свободным и независимым народом? Ты что, протестант, что ли? - Я принадлежу к нашей святой церкви. - Тогда сделай одолжение, не возноси Господу хвалу за то, что нам было дано потерять с начала столетия в пять раз больше, чем нас осталось. Благодари Господа за воду, если хочешь: без нее не сварить кофе, не вырастить табак. Бездельничаем в этом кафе всю свою проклятую жизнь, вместо того чтобы гордо погибнуть, а еще называем себя армянами. Называй себя, если тебе нравится. Я не могу. - Если ты не армянин, то кто же ты такой? - Я стараюсь стать армянином вновь, а заодно помочь тебе и другим спорщикам собраться с духом и принять самое важное решение в жизни. Нужно выбирать одно из двух: если мы армяне и если мы на самом деле свободны и независимы, то что же мы, Господи прости, делаем здесь? Давайте решать - мы все должны вернуться на родину, а если нет, значит, мы уже больше не армяне, и тогда нечего горло драть понапрасну. - По-твоему, мы больше не армяне, если не вернемся в Армению! Ты это хочешь сказать? - Я хочу сказать, что три моих сына и говорить толком по-армянски не умеют. И ни читать, ни писать. Им не нравятся их имена: Вартан, Тигран, Гайк. Они называют друг друга: Уолт, Дик, Айк. Больше того - им не нравится наша фамилия. Фамилия Караденизьян, видите ли, слишком трудна для них. Моя фамилия, фамилия моего отца и отца моего отца. Какая-то полоумная учительница в школе заменила ее на Гарднер, с ее изящным ротиком ей трудно было произносить Караденизьян. И теперь их фамилия Гарднер. - Что же ты за человек, если позволил своим детям отказаться от фамилии, от фамилии, которую носишь ты? - У них есть мать... - Она что, англичанка? Ты это хочешь сказать? - Она армянка, но кончила школу в Маунт Холиок. С самого детства, Господи спаси нас и помилуй, и говорит по-английски, и пишет, и читает. Кто ее знает, может, она себя и вообразила настоящей англичанкой. - У нее что же - светлые волосы? - Рыжие, а глаза голубые. Ну, тогда точно, это у нее от англичан. От крестоносцев. Они на всех, с кем сталкивались, оставляли свою отметину. Теперь уж это от тебя не зависит. Придется смириться - ее сыновья, твои сыновья станут англичанами. - Американцами, а не англичанами. Она все твердит: «Мы должны быть американцами. Это наш патриотический долг. Мы должны отдать нашей новой родине все лучшее, что у нас есть».Что же тут поделаешь? Я как-то сказал сыновьям, что Армения, наконец, стала независимой. Но это произвело на них такое же впечатление, как если бы я сказал им, что на винограде в саду зеленые листья. Они даже ответили не по-армянски. Они сказали: «Уи ар глэд, «дэд». Не отец, не айрик, а «дэд». И это все. Я им говорю здесь же, при матери, а она стоит с этой своей маунтхолиокской улыбкой, что они должны начать заниматься в армянской школе, учиться читать, писать и правильно говорить по-армянски, одним словом, готовиться к возвращению в Армению. Мы же должны будем принять на себя ответственность за нашу родину! Но они все трое улыбаются, так же как их мамаша, и я от этих улыбочек сбежал сюда: здесь и накурено, и шум, и гам, а все-таки жив здесь еще армянский дух. - Твоя проблема - личная, а не национальная. - Все проблемы - личные, - вступается кто-то за огорченного отца. - Но они становятся национальными. Проблема этого славного человека - это насущная проблема армян во всем мире. Должны ли наши дети быть армянами или американцами? И если случится, что мы уедем во Францию, - французами и так далее? Мы помним Армению, а наши дети нет. Значит, они должны меньше любить единственную страну, которую знают, чем страну, откуда их родители? Разве можем мы этого от них ждать? И сколько еще будем от них этой любви требовать? - Но три ваших сына... Как, вы сказали, их зовут? - Вардан, Тигран и Гайк. - Да. Так вот вы сами сказали, они не только отказываются ехать в Армению, но даже ходить в армянскую школу. - И называют друг друга Уолт, Дик и Айк, - добавляет их отец с отвращением. - Да. Да. Уолт, Дик и Айк. И они предпочли фамилию Гарднер, не так ли? Ну вот, мы должны вычеркнуть их. Они больше не армяне, они - американцы. Они ничего не станут делать для Армении. Вопрос в том, что мы сделаем для Армении? - А что мы можем сделать? Пить кофе, курить, играть в карты и разговаривать. Мы не говорим, мы орем. Американцы ненавидят нас. И так без конца, и я хочу понять, в чем же истина, понять не только Армению, но любую страну. И не только армян, но любой народ. Barev.today