«Это твой город. Город — это ты»: Григорий Асратян, глава администрации Еревана 1962-1975 гг.

Он был глубоко убежден, что город призван учить и воспитывать своих жителей. В нем должна царить атмосфера любви, взаимопонимания и доброты. И он сумел ее создать. ▪Урок доброты. Из своего детства Григорий Асратян чаще всего вспоминал историю о карандашах. В Ереван он переехал жить, окончив второй класс в родном селе Ахлатян. Его дядя — известный историк и филолог Морус Асратян — окружил мальчика заботой. Он старался приобщить его к городской жизни, устроил в школу имени Мясникяна, которая по тем временам считалась лучшей в столице. Рисование в школе преподавал известный художник Тарагрос. На его уроках школьники не только постигали азы предмета, но и углубленно изучали мир живописи. Художник даже обучал детей нелегкому искусству фрески. Как-то Григор сказал дяде, что учитель рисования поставил ему «двойку», потому что он не смог выполнить задание. Причина же была в том, что у него не было качественных карандашей и тонких перьев. Выслушав племянника, дядя подошел к письменному столу, написал что-то на бумаге и сказал: «Иди В Народный дом (ныне здание Театра оперы и балета — ред.). В деревянном бараке найдешь товарища Мазманяна, скажешь, что пришел от меня, и отдашь это письмо». В то время (после смерти Александра Таманяна) проектом генплана Еревана руководил архитектор Михаил Мазманян. Строительство здания было в самом разгаре. Деревянный барак Григор увидел сразу, представился, передал письмо. Михаил Давидович внимательно прочитал его и дал мальчику карандаши, бумагу, перья и другие рисовальные принадлежности. Потом лично вышел провожать его. В памяти Григора надолго остался благородный облик архитектора, сделавшего его обладателем целого «состояния». И однажды он спросил дядю: «Как я могу отблагодарить того человека?» Морус улыбнулся: «Не переживай, сынок, придет время, обязательно отблагодаришь». Спустя несколько дней он пришел домой взволнованный, как-то странно посмотрел на мальчика и тихо произнес: «Увезли твоего Мазманяна». Это был 1937 год. ▪День Благодарения. В декабре 1957 года Григорию Асратяну позвонил председатель исполкома Горсовета Еревана Гурген Пахлеванян: «Правительство решило создать проектный институт по застройке города. Тебе выпала честь стать его первым руководителем». В 1958 году был открыт «Ереванпроект», где собрались лучшие архитекторы столицы. Здесь велись горячие споры, рождались новые идеи, обсуждались актуальные проблемы. На долю молодых талантливых зодчих выпала почетная миссия строить свой город. В скором времени слава института дошла до Москвы, разработанные армянскими градостроителями проекты неоднократно удостаивались самых высоких призов на всесоюзных конкурсах и смотрах. Из столицы СССР приезжали специалисты для обмена опытом. Однажды к Григорию Ивановичу зашла секретарша и доложила, что в приемной сидит незнакомец, который хочет с ним поговорить. — Выглядит очень жалко, — прокомментировала она, — не называет ни имени, ни фамилии, хочет устроиться на работу.«В кабинет вошел бедно одетый человек, представился архитектором, — позже вспоминал Асратян. — Я посмотрел на него с некоторым недоверием, ведь мне были известны все архитекторы города. Спросил: «Как ваша фамилия?» — и услышал: «Мазманян». Одно это слово, и я мысленно перенесся в прошлое. Строящееся здание оперы, деревянный барак, статный мужчина... Впрочем, от его шарма не осталось и следа. Я тут же сказал: «С завтрашнего дня вы приняты на работу». — «Мне написать заявление?» — спрашивает. «А что, в 37-м вас увезли по вашему собственному заявлению?» Сразу после встречи Асратян пошел к начальнику отдела проектирования Георгию Мурзе и сообщил, что со следующего дня тот переходит на должность заместителя, а начальником будет товарищ Мазманян. ▪Мэр двух городов. Однажды во время работы в «Ереванпроекте» к Григорию Ивановичу пришел помощник Первого секретаря ЦК Компартии Армении Якова Зарубяна и сказал, что его ждут во дворе. Спустились. В одной из машин сидел сам Зарубян. Асратяну ничего не объяснили, сказали только, что едут в Ленинакан. «Я даже не одет должным образом», — только и подумал он. Долго ехали в строгом молчании. Тишину нарушил Зарубян: «Хотим назначить вас председателем исполкома Ленинаканского городского совета». Между тем жители Ленинакана — второго по величине города Армении — слыли людьми весьма амбициозными и назначение Асратяна приняли в штыки: что же, в городе не отыскалось ни одной достойной кандидатуры, что «нашим хозяином» должен стать человек, приехавший из Еревана?! Зарубян решил их как-то унять: «Давайте договоримся. Через шесть месяцев я вернусь. Не понравится вам председатель, сам и увезу его обратно в Ереван». Сказано — сделано. Через полгода он приехал и как бы между прочим стал расспрашивать жителей об их проблемах, заботах. Потом поинтересовался, есть ли что хорошего в городе. «Да, это наш председатель Горисполкома», — ответили ему. Но Григория Асратяна уже вновь ждали в столице: его назначение на пост председателя Городского совета Еревана все приняли как должное. Ведь начинал он работу в этой системе еще с ранней молодости. А еще он прекрасно знал и любил свой город, который считал самым лучшим на земле. ▪Город новой жизни. Современники удивлялись его выносливости — Асратян мог работать сутки напролет. Однако все новое, что он предлагал, принималось в штыки. Так, его обвинили в национализме, когда на месте небольшой улицы Лермонтова открылся проспект Саят-Новы, названный в честь «какого-то ашуга». В высшие инстанции и газеты посыпались письма. Григорий Иванович пошел на компромисс — часть улицы продолжала называться именем русского поэта. Но страсти не улеглись. Когда появилось Лебединое озеро, в одной из газет написали: «... В центре Еревана образовался гнойный нарыв и его в срочном порядке надо залечить». Не понравились и фонтаны на улице Шаумяна (ныне Вазгена Манукяна) — их торжественное открытие состоялось во время празднования 2750-летия Еревана, и парк «Комайги» (Комсомольский парк) у театра имени Сундукяна, и новостройки на улице Абовяна, и многое другое. Но Асратян не обращал внимания на недовольство ретроградов — он создавал город новой культуры, новой жизни. ▪Полуночные безобразники. Молодым музыкантам, архитекторам, художникам, писателям, кинематографистам не спалось теплыми ереванскими ночами. Да и как можно было уснуть в этом чудесном городе?! Ночами они собирались в мастерских, парках, кафе, да мало ли где. А под утро сходились возле Филармонии и, встречая рассвет, делились впечатлениями. Город просыпался: поливальные машины мыли улицы, пахло чистотой и свежестью. Возле закрытых еще магазинов стояли железные сетки с молочными продуктами. После бессонной ночи особенно хотелось есть. Так вот, «полуночные безобразники» подходили, брали сметану, творог, молоко, мацун и оставляли деньги. Никому и в голову не приходило воспользоваться продуктами бес­платно: разве можно обманывать или обкрадывать самого себя? Ведь это твой город. Город — это ты. Архитектор Левон Игитян вспоминает, как однажды в 4 часа ночи, спускаясь от Матенадарана, он увидел людей, столпившихся на углу проспекта Ленина и улицы Исаакяна, у питьевого фонтанчика возле популярного в то время магазина Фело. «Подхожу, вижу группу известных врачей, физиков, архитекторов Еревана. Среди них — Григорий Иванович. Прислушиваюсь. Мэр вслух читает Нарекаци».А однажды Григорий Иванович пришел в мастерскую художника Минаса Аветисяна в третьем часу ночи (все знали, что здесь всегда многолюдно, даже в это время) и достал из внутреннего кармана плаща какую-то диковинную бутылку. Посидели, поболтали, выпили, потом он встал и говорит: «Мне пора, с утра на работу. Счастливые вы, ребята, потому что свободные». Друзья и коллеги всегда удивлялись этому человеку: он умел совмещать богемную жизнь с государственной службой и при этом общаться одинаково со всеми — с чиновниками, рабочими, артистами. По указанию мэра на проспекте Саят-Новы были посажены розовые кусты и черешневые деревья. Ночью кто-то утащил кусты. Утром посадили новые, но и их украли. И так повторялось несколько месяцев подряд. В питомниках, откуда каждое утро при возили рассаду, уже посмеивались: «Бросьте вы это дело, все равно своруют!» А когда пожаловались Асратяну, тот выслушал и ответил: «Я понимаю, что это безобразие, но подумайте сами, куда они тащат эти розы? Наверное, сажают в своих дворах. А разве это не ереванские дворы?» С черешневыми же деревьями все было нормально: никто на них не покушался, даже ягод не рвали. Впрочем, однажды во время ночной прогулки по проспекту Саят-Новы Григорий Иванович увидел двух молодых людей, которые, удобно расположившись на ветках, ели черешню и мирно беседовали. Асратян подошел поближе. Его изумлению не было предела — оказалось, на деревьях восседали художник Минас Аветисян и искусствовед Генрих Игитян. Ночные тусовки возле одного из популярнейших мест в Ереване — кафе «Поплавок» изрядно надоели тамошним жителям. Горсовет завалили жалобами на нарушителей спокойствия. Под письмами подписывались и многие известные люди, живущие неподалеку от «Поплавка». Асратян неоднократно выходил на «мирные переговоры» с нарушителями спокойствия, но, как правило, безрезультатно. А однажды он пригласил к себе людей, чьи подписи стояли под этими письмами, чтобы лично принести свои извинения за причиненные неудобства. Посидели, побеседовали, угостились, но при выходе из кабинета Асратян их задержал: «Послушайте, они же молодые, им не хватает дня, им нужно больше времени на жизнь... Разве это наказуемо?» ▪Высшая мера. Асратян не просто гулял по городу, ему необходимо было знать, как и чем живет столица. Добрейший человек, в работе он был требовательным и неумолимым.Строительство метро в Ереване продвигалось медленно. Тогда Асратян жестко поговорил с директором «Ереванпроекта», и началась цепная реакция — вплоть до самых нижних эшелонов. Так что, когда Григорий Иванович созвал совещание, атмосфера была накалена, каждый пытался спрятаться за спину впереди сидящего. Кстати, Асратян обладал удивительной способностью говорить, и каждое его выступление превращалось в настоящий спектакль. Участники того памятного совещания до сих пор помнят, как спокойно он начал свою речь: «Товарищи, мне хорошо знаком процесс проектирования, я прекрасно понимаю, что архитекторам всегда не хватает одного дня... Но если вы не начнете работать, мне придется применить к вам высшую меру наказания. Такого в истории человечества еще не было...» В зале воцарилось гробовое молчание. В голосе Асратяна зазвенел металл: «Фотографии всех есть в отделе кадров?» В ответ дружно кивнули головами. «Прекрасно. Я их возьму и попрошу показать по телевизору. Пусть ереванцы знают, кто задерживает строительство метро в нашем городе. А если представить, что у каждого из вас есть семья, родственники, соседи, друзья... Да что там родственники — любовницы! И как вы после этого будете смотреть им в глаза?..» На этом он объявил совещание закрытым, но уже в дверях обернулся и тихо произнес: «Стыдно ведь!» Прошла неделя. Один из инженеров-изыскателей «Ереванпроекта», Рубен Аразян, спеша на работу, — в руках рулоны с чертежами, папки с проектами — встретил на улице своего одноклассника. Тот стал уговаривать его пойти в кафе, а Рубен ему: «Да я бы с удовольствием, но ты даже не представляешь, что нам устроил Асратян. Уже неделю не едим, не пьем, не спим — вкалываем». Вдруг друзья заметили, что мимо них проехала черная «Волга», затем дала задний ход, остановилась. Вышел Асратян, с укоризной посмотрел на Рубена: «Что же ты, дружок, вместо того чтобы работать, стоишь на улице и со случайными прохожими обсуждаешь меня?» ▪Двухэтажная фантазия. За годы пребывания Григория Асратяна в должности председателя Ергорсовета (I962-1975rr.) Ереван очистился от 45 тысяч глинобитных домов, а 95 тысяч семей получили квартиры. Такого темпа строительства в столице не было никогда. Рядом с монументальными зданиями стали появляться легкие летние кафе, которые придали городу особое обаяние. Быстрыми темпами шло озеленение — за одну ночь были посажены деревья по всему периметру площади Ленина. Особенно красив город был ночью, подсвеченный тысячами огней. В Ереван стекалось невероятное множество туристов, которые назвали его «розовым чудом света». В эти годы столица Армении стала культурным центром Кавказа, каковым в начале прошлого столетия считался Тифлис.Впрочем, по мнению мэра, не удалось избежать и серьезных ошибок и упущений. А еще не получилось воплотить мечту Григория Асратяна о создании двухэтажных улиц. Это была почти фантастическая идея. Двухэтажные улицы могли стать новаторским явлением в истории градостроительства, но для этого требовались средства и разрешение сверху. Первый этаж предназначался для транспорта, а второй — для пешеходов. На нем предполагалось установить памятники всех великих армян — от Маштоца до Севака, а кроме того — фонтаны. А еще, не мешая друг другу, на одной стороне пешеходного этажа улицы должна была звучать классическая музыка, на другой — современная. К сожалению, до проектов и чертежей не дошло — только полет фантазии, только неуемное желание сделать Ереван самым лучшим и красивым и на свете. На строительстве Дворца молодежи. Григорий Асратян и Шарль Азнавур рассматривают модель гостиницы «Ани». 1964 год Григорий Асратян расписывается в памятной книге. Аргентина. 1965 год Подготовка территории для строительства Лебединого озера Григорий Асратян в храме Гарни. Начало 60-х На строительстве. Начало 70-х Открытие музея «Эребуни». 1968 год Директор института «Ереванпроект» Паруйр Бадалянц и Григорий Асратян. 70-е годы Вот так он часто ходил по городу без команды телохранителей, без бронированной машины и милицейского сопровождения, был доступен каждому ереванцу, останавливался, беседовал с людьми. 1968 год.